Празднование совершается 5 августа (23 июля), а также в пятницу Светлой седмицы
В середине XVI века на Волыни, недалеко от Почаева, в поместье Орле жила православная помещица Анна Ерофеевна Гойская, оставшаяся вдовой после кончины своего мужа Богдана Васильевича Гойского, бывшего земского судьи. Происходила она из старинного дворянского рода Козинских.
В ту пору на Волыни оказался проездом греческий митрополит Неофит, ездивший, как и многие восточные иерархи того времени, за помощью в богатую и щедрую Москву. В конце XVI века, проезжая через имение Гойской, он по усиленной просьбе "ее милости" остановился в ее доме.
"Богобоязненная Гойская" сердечно приняла у себя именитого гостя и по обычаю ревностно оказывала ему самое глубокое уважение и "всякое угодие".
В благодарность за долгое гостеприимство, а, скорее, вдохновленный Самой Царицей Небесной, Неофит благословил Гойскую древней иконой Богоматери с Предвечным Младенцем, иконой, которую привез с собою из Константинополя. Должно быть, он взял этот образ как родовую заветную святыню в благословение на дальний нелегкий путь, когда ездил к Константинопольскому Патриарху, а затем по его поручению отправился в Россию, и всегда хранил ее при себе, пока Промысел Божий не подсказал оставить ее на Волыни у радушной и благочестивой помещицы.
Полученная Гойской икона простояла какое-то время в ее замковой молельне. Но вот, по рассказам того времени, постепенно стали домашние Гойской замечать, что от иконы исходит какой-то необычный свет. Слуги известили об этом помещицу, но она долго не хотела верить их рассказам, пока, наконец, сама не увидела икону во сне "в великом свете". Но и тогда Гойская не обратила особого внимания на это известие, пока свет, исходящий от иконы, не увидела однажды уже наяву. Прошло еще немного времени, и благодатная сила, исходящая от образа, дала знать о себе первыми чудесами.
У Анны Гойской был родной брат Филипп Козинский, слепой от рождения. Уверовав в силу иконы, она убедила его обратиться с молитвой ко Пресвятой Богородице, став перед дарованным митрополитом Неофитом образом Ее, с прошением о даровании зрения. И действительно, как только со всем жаром сердца помолился он перед образом, глаза его тотчас отверзлись и он обрел зрение и стал видеть, как будто и не был слепым.
После чуда, столь несомненного, происшедшего на виду у всех, Гойская уже не решилась держать икону у себя, а, собрав иноков и священников и множество православного народа, с крестным ходом и пением перенесла ее на гору Почаевскую и отдала ее на вечное хранение монахам, обитавшим в тамошних пещерах. Чудесное исцеление и последующее за ним торжественное перенесение иконы из имения Гойской к Почаевским насельникам произошло, вероятно, в первой половине 1597 года. Ибо уже 14 ноября 1597 года Гойская составляет "фундушевую запись" на устройство Почаевского монастыря.
Исцеление слепорожденного Филиппа было лишь одним из первых чудес, столь явно повлиявших на судьбу монастыря; за ним последуют и другие…
В 1704 году один юноша, пришедший в Почаев на праздник Успения и теснимый толпой, свалился в колодец, но, сердцем вздохнув к Почаевской Божией Матери, в последний момент уцепился за неизвестно кем протянутую ему веревку. В 1742 году некий человек по фамилии Вьенковецкий упал зимой с лошади и разбил о пень голову. Истекая кровью, он воззвал к Божией Матери, "чудодействующей на горе Почаевской", и по молитве к нему явился неведомый инок, поднял его, посадил на коня и тотчас исчез, после чего раненый благополучно вернулся домой и вскоре оправился от ранения. А в 1674 году один монах, находившийся в турецком плену и горячо молившийся Пресвятой Деве Почаевской, в день Успения был чудесным образом перенесен в Почаев, где по сей день хранятся его ручные оковы.
Среди чудес, которых по неизъяснимому милосердию Господню время от времени удостаиваются люди, самыми редкими, самыми непостижимыми видятся нам воскресения мертвых.
В 1664 году сын помещика Ивана Жабокрицкого Симеон, омыв водою глаза от Стопы Богоматери, был исцелен от огромного бельма на глазу. Однако вскоре после этого он тяжко заболел и затем скончался. Родители, оплакав его, уже приготовили тело к погребению, между тем бабушка новопреставленного, пани Свищевская, со слезами взмолилась ко Пресвятой Богородице на горе Почаевской: "сего внука моего посвящаю Тебе, — молилась она, — только яви благодать Свою на нем, призри на слезы родителей, соделай его живым и здоровым". После этого умерший пролежал от ночи до полудня, в полдень же вдруг протянул руки и заговорил прося пить и есть, и вскоре встал со смертного одра своего.
А вот иной случай: на Успение 1710 года муж и жена из Жолквы принесли своего больного ребенка в Почаев, уповая получить для него исцеление. Но здесь ребенок умер. Тогда некоторые богомольцы посоветовали отнести умершего в церковь и положить перед чудотворной иконой Божией Матери. "Сие же бысть, — как говорит запись того времени. — да большею славою Пресвятая Дева Богородица почтена будет, неже о простом выздоровлении детища". И вот родители несут мертвого ребенка в храм, начинают слезно молиться перед святой иконой и вдруг видят: ребенок как будто просыпается, плачет и зовет: "мамо!..." — и вот уже встает, словно стряхнув с себя смерть и болезнь.
Со времени прозрения Филиппа Козинского и до настоящего времени сотни раз всенародно была засвидетельствована целительная сила, исходящая от чудотворного образа Почаевской Божией Матери. Каких только видов помощи не получали от нее люди! Не всуе называет ее однажды книга "Записей чудес Почаевских" — "скорбных матерен утешением".
Вот уже более четырехсот лет, как находится эта икона в Почаевской обители, оставаясь своего рода средоточием ее молитвенной жизни. Это не музейная реликвия, не памятник, удивляющий нас своей стариной и художественными достоинствами (хотя и они неоспоримы): когда подходишь к этому образу, все эти, по-своему важные, критерии перестают существовать. Далеко не на каждого изливаются чудеса, но каждому, кто обращается к Чудотворному образу с сердечной верой, и тайно, и явно подается помощь духовная, душевная или телесная. Пройдут еще, может быть, столетия, но мы веруем, что не оскудеет источаемая здесь целительная сила, как не перестанет притекать сюда поток богомольцев, исцеляемых и питаемых ею.
Каждый день в пять часов утра в Успенском храме, освещенном в предутреннем сумраке лишь одними лампадами, монастырской братией служится полунощница. После нее, при пении тропаря "Непроходимая Врата", чудотворный образ Матери Божией Почаевской медленно опускается и останавливается на уровне человеческого роста. Икона держится теперь на двух шелковых лентах: рядом с нею стоит иеромонах, называемый по традиции "киотным". Иноки, а вслед за ними и все присутствующие в храме, кто пришел на полунощницу, безмолвно и неторопливо подходят и прикладываются к Чудотворному образу. Точно так же опускается он по субботам после соборного акафиста перед Почаевской иконой и по воскресным и праздничным дням после поздней литургии. У каждого из приходящих к нему есть всегда что-то, что можно выразить лишь молитвенным вздохом, для которого всегда не хватает слов. И потому тот момент, когда при первых словах молитвы Икона начинает медленно опускаться вниз, всегда полон какого-то затаенного и напряженного ожидания чуда. И, думается, что это ожидание никогда не обманывает, ибо чудо — это подлинная встреча с Ней с глазу на глаз.
Информационно-аналитический портал
"Православие и современность"